Три лика пламени - Страница 33

— Как скажешь. Но по возвращении в Тирион ты покажешься наставнику или Ивэйн, договорились?

— Конечно… По возвращении… — Кивнул он, плотнее закутываясь. Восходящее солнце чертило кроваво-алым на волосах и одежде короля. — И… знаешь что, — он коснулся моего плеча, крепко, до боли сжав, — обещай мне, что никогда и никого не будешь судить поспешно.

— Да о чем ты? — Подивилась я. — Хочешь, чтобы я простила Нолофинвэ? Постараюсь… Ради тебя — постараюсь.

— Поторопись, дочь моя, тебя ждут в Валмаре. — Тоном правителя, не отца. Оставалось только подчиниться.

…Даже у ворот я чувствовала, что он смотрит мне вслед…

* * *

Взглядом — он провожал ее, взглядом — прощался. Не догнать, не сказать… не попросить остаться. Нельзя, Финвэ, терпи, бывший король нолдоров, если выбираешь для нее, и для того, кто ни с чем ушел позавчера от ворот, жизнь.

Жизнь… Что такое жизнь, как не череда случайно обусловленных кусочков? Правитель без трона медленно прошел в дом, приказав не беспокоить его до прибытия вестей с Ильмарина. Отомкнул заветную палату, где дочь держала свои работы, вынул хрустальную шкатулку с Сильмариллами и устало опустился на стул — ждать. Он знал, что дождется, должен был — сам — встретить того, кто рано или поздно придет сюда. Ждать. Со сверкающими камнями на коленях, с застывшей в зрачках темнотой…

Жизнь — дорога, свивающаяся из бесконечного множества тропинок, где каждый шаг — сотворение новой реальности. Ступающий-во-Тьме со смехом выписывал вероятности на бумаге — странными знаками, колонками рун. Он, забавляясь, вычислял их, мудростью Аратара взвешивая и отбрасывая лишнее. Финвэ — видел — вспышками ярких образов. И в этом он был сильнее первого из Древних.

Откуда этот Дар у него, толкового вождя и опытного война — не более? Сказано в легендах: эльфы следуют Замыслу, только люди-атани могут менять судьбы мира. Но тогда, видя в палантире, как его сын предает его дочь, он не хотел быть эльфом. Эльфы благи, не ведают ни предательства, ни ненависти, ни острой, мучительной душевной боли. Такими были ваниары, избранное Королем Арды племя, к этому образцу должен был стремиться каждый, а он — не хотел, яростно отрекаясь от собственной природы. Может ли эльф хоть на краткий миг сравниться с атани, обретя власть над судьбой? И тогда к нему впервые пришли смутные видения… даже не будущего, вероятностей будущего. Он про себя благословлял Алдора, поделившегося с ним своим видением мира — мира, где нет одного общего пути, но есть сотни, тысячи…

Он ждал. Секунды невыносимо медленно складывались в минуты, в часы…

Когда же прекрасный Валинор стал для него тюрьмой? Когда забота Древних переросла в надзор… даже не родителей за несмышлеными детьми, а капризных и требовательных хозяев за ценным имуществом? Убежище от опасностей Среднеземья… Убежище — от слова «убежать». Знал ли он, упорно следуя за Охотником на запад, к чему ведет свой народ? А ведь они именно сбежали, бросив свой дом у Куйвиенен. Кто-то остался, — как же они с Ингвэ, Эльвэ и Ольвэ потешались над глупцами, отказавшимися от щедрого предложения Владык!

Авари, отказавшиеся, нолдоры, гордые эльфы Света… Может быть, двум народам пришла пора вновь объединиться? А телери, друзья Эльвэ Синголло, или те, чьим предводителем был чудаковатый Кирдан? Сколько их было — не дошедших до манящей цели?

Валинор… Многие были довольны покоем и благолепием Хранимого Края, но не все. Были и те, что странствовали по сумрачным лесам Арамана, солончакам и песчаным дюнам Аватара, забирались далеко в море на кораблях телери… И, возвращаясь, с горящими глазами пытались разделить это с сородичами, чья жизнь вертится вокруг Валмара и Таникветила, исчисляется от Дня Прибытия до Праздника Урожая!

А сам он разве счастлив здесь — без нее? Как торопила его Мириэль в походе, стремясь увидеть так красно расписанные айнуром-посланником чудеса Благих Земель… Как неутомимой ласточкой порхала по Туне, предлагая то здесь, то там что-то необыкновенное, когда нолдоры возводили свой город. Живая, непоседливая, как девчонка, и отважная — под стать любому войну. Он прекрасно помнил, как она била из лука орков, прикрывая женщин и детей ваниаров, пока Ингвэ с «дружиной» любовался водопадом за лигу оттуда.

Как она радовалась, узнав, что ждет ребенка, — а ей долго не удавалось зачать. Но к Владыкам она идти не хотела. То ли стеснялась, то ли страшилась их непонятной и грозной Силы, а он уступил ее причуде, самонадеянный глупец! Даже проститься не успел… Загнав коня, нашел только холодеющий труп — пустое hroa, и заливающийся плачем сверток — дочь. Маленькое, бесконечно дорогое существо, самое красивое, что бы там не трещали эти дурехи, смевшие называть себя подругами Мириэли!

— …На все воля Единого… — Участливо-отстраненный голос Властителя Арды… А он готов был вцепится в глотку и Королю, и самому Эру, и требовать, требовать, требовать… Аллан Кователь силой утаскивал его из Ильмарина. О, Владыкам было не до какого-то эльфа: их ждала «маленькая победоносная война» в Эндорэ. Как он ненавидел их тогда!

Он пошел бы на все, чтобы вернуть ее к жизни, присягнул бы даже Отступнику! Он видел Алдора до суда — мельком — в лохмотьях, еле стоявшего на ногах под тяжестью заклятой цепи. Но почему-то закованный в гордость и холодное спокойствие как в доспех, Восставший не уступал разряженному в бархат и золото брату. Тот же Алдор спустя два века отнял последнюю надежду, сказав, что никаких Палат Мертвых нет, а души что эльфов, что людей, что Древних уходят неведомо куда. Сказал — и тут же замолк, смутившись, по разлившейся на лице собеседника белизне угадав истину.