Три лика пламени - Страница 31

— Очень… убедительно. — Процедила я, стряхивая налипшие на мокрый от пота лоб волосы. — И что теперь? Мне все бросить и бежать с тобой в Среднеземье? Бросить отца, Айканаро, остальных, разделивших с нами изгнание? Если ты действительно был моим другом, и пришел сейчас как друг, пойми — я никогда не брошу своих.

— Давно ли они успели стать «своими», Фэйниель? Если память не изменяет мне — а она крайне редко мне изменяет — твои отношения с сородичами всегда были натянутыми. — Алдор небрежно облокотился о городскую стену, сложив на груди руки. — Что может перебить годы отчуждения? Сгладить насмешки и косые взгляды? Думаешь, эти героические бунтари за тобой пошли? Ошибаешься, дорогая моя, за своим королем, за Финвэ. Или просто — подальше от твоего не в меру ретивого в служении Ильмарину братца.

— Да, если тебе угодно, я могла бросить просто жителей Тириона, или весь этот валмарский сброд! — Вспылила я. — Но тех, кто верен отцу, кто не побоялся Аратаров, уходя за нами на север — никогда. Я не предам того, кто ради меня бросил вызов Кругу и отрекся от престола! Или, скажешь, ты ничего не знал? Он, в отличие от тебя, посмел нарушить волю Манавидана, и высказал это ему в лицо! А ты… ты отсиживался в какой-то норе, а теперь объявляешься, тыча мне в нос своей «дружбой», как погремушкой — несмышленому дитяти: авось клюнет и довольно загукает.

— Сколько пафоса… — Покачал головой айнур. — Если позволишь, я выскажу тоже самое без эмоциональной шелухи. Ты злишься на своего брата, и совершенно справедливо, этот… заслуживает отнюдь не только крепкого словца, на моих «просветленных» сородичей, на тирионцев, легко поменявших одного короля на другого. А достается мне, за всех сразу. Так? Я ничего не упустил?

— Да ты, оказывается, знаток душ на зависть Феантури, Лэрьину до тебя расти и расти!

— А мы с ним какое-то время вместе учились. — Осклабился Древний, явно вспоминая нечто занятное. — Правда, тихоню-Рина больше привлекала бескорыстная помощь занедужившим, а меня, как злокозненную нечисть, — совсем другие вопросы. И в этом, мне, пожалуй, был ближе наш провидец Тарви, увлекшийся некромантией тайком от родни. Это сейчас он суровый вершитель судеб и хранитель закона. У него, как и у всех нас, была очень бурная молодость…

Бурная молодость? Это у Тарви-то, с его бесстрастностью статуи и рыбьим взглядом? О чем вообще он говорит?

— Или, все-таки, упустил? — Он подошел совсем близко — глаза в глаза. — Поверь, я действительно не соображал — тогда, после праздника — что могу произвести такое впечатление. Знаешь… я, наверное, не умею просить прощения. Практики маловато. Да и прощать толком не умею. Не научился — за две с лишним тысячи лет. А ты, Фэйниель? Ты сможешь простить меня? Джанэм ниэ… хоарир лиэ э Тирион…

Серебряная звезда… Радость… Звуки джайн, хи, Тайного Наречия, оплетали не хуже заклятий. Джанэм ниэ… Мне так хотелось поверить ему, но — нельзя. Нельзя поддаваться, размякая от нескольких слов. Вдох — выдох. Не слушать! Не я ему нужна, а камни, да мое умение. Уступлю сейчас — предам и себя, и отца, оставлю его одного отвечать перед разгневанными Властителями…

— Складно говоришь. — «А теперь боком, боком — и к двери!» — Да только зря ты это затеял. Я никуда отсюда не пойду — своей волей.

— А моей? — Невозмутимо уточнил айнур. — Думаешь, эти не слишком прочные стены тебе помогут? — Он издевательски похлопал по тщательно отшлифованной каменной кладке, уверенный в своей победе. Ах, как же я не люблю излишнюю самонадеянность! Решение пришло молниеносно.

— Эти стены, конечно, не помогут. — Холодно бросила я, горделиво (вот это — действительно пафос, Владыка!) распрямляясь — А как насчет стен Палат Мертвых?

— Что ж, теперь моя очередь упрекать тебя в неискренности. — Пожал плечами Алдор. — Прости, Фэйниель, не верю. Особенно зная твой нрав, или, скорее… норов. — Он пакостно ухмыльнулся, пробежавшись взглядом от хмурого лица и сцепленных пальцев рук до ковыряющего землю носка туфли.

— Не веришь, а придется… если уж ты не оставляешь другого выхода. А что, разве Мандос хуже, чем сомнительное место твоей… служанки? Игрушки? Союзницы в очередной сваре с Аманом? Или тебе нужны только камешки, а я так, в нагрузку?

— И ты бросишь отца — после всех страстных излияний о долге и преданности? Помнится, Финвэ как-то говорил, что не переживет еще и твоего ухода. Ну, последовать за тобой не последует, но оправиться вряд ли сможет. Его — не жаль? А твоего племянника? Мальчик явно привязан к тебе, и не просто как к наставнице…

— Не утруждай себя поиском обходных путей, Алдор. — В голосе, как я и хотела, звучала не более чем усталая обреченность. — Ты неплохо знаешь, что любой эльф может отпустить fea, когда пожелает. Такой у нас Дар, скажи спасибо Эру, кстати. Вот и попробуй потягаться с ним. Как, сил хватит? Что-то сомневаюсь. Да еще и во владениях Манавидана…

— Глупышка, — тихо сказал Древний, — ты что, в самом деле, веришь в сказки о загробном существовании? В то, что ваши fear рано или поздно обретают вторую и так далее жизнь, в собственном теле, и, не утратив памяти? Ладно, ваши предрассудки — не мое дело. Но — ты и впрямь готова умереть из-за своей дури? Из-за нелепых подозрений? Фэйниель, я…

— Хватит! — Напускная невозмутимость дала сбой. — Большей глупости, чем доверять тебе, и не придумаешь! Что молчишь, о, Великий? — Алдор смотрел… с жалостью? Только его жалости мне и не хватало! — Чего ждешь? Второй Музыки? Сию же минуту убирайся, двуличная сволочь!